Дебют в «Талисмане», или Ренессанс Василия Беляева
Дебют в «Талисмане», или Ренессанс Василия Беляева
«Проводы скворцов» А. ПЕРЕВОЩИКОВ
После публикации в «Кировце» статьи о Николае Шарафутдинове я получил немало откликов - и устных, и телефонных. Обращались ровесники, давние знакомые и даже совсем не знакомые мне люди, хорошо знавшие Колю, и те, что не знали его вовсе, а только слыхали о нем, как о полузабытой легенде.
Меня покорило не количество этих откликов, хотя их было немало, а та взволнованность, искренность, с которой люди стали вдруг вспоминать прошлое, ушедшую эпоху, молодость свою. У каждого в эти годы были свои обретения и потери, каждый хранит в душе что-то сокровенное.
Признаюсь, никак не рассчитывал на такой резонанс. Не ожидал. Воистину вспомнишь классика: «Нам не дано предугадать, как слово наше отзовется...»
Это обстоятельство и побудило меня продолжить начатый в январской публикации ностальгический экскурс в недавнее прошлое. Этакое романтическое пушествие на крыльях эмоциональной памяти. Тем более, что есть для этого прекрасный повод.
Для начала поведаю одну житейскую историю.
Жил-был в Кирово-Чепецке интересный молодой человек. Работал на химзаводе токарем. Возглавлял комсомольскую организацию крупнейшего цеха - ремонтно-механического. Руководил художественной самодеятельностью этого цеха. Причастен был к популярным в 60-70-е годы турнирам КВН, к организации в молодежном кафе «Калинка» всевозможных вечеров («Калинка» была в те годы центром притяжения, средоточием всего нового, интересного, необычного).
Однако главной отрадой, главным занятием души было пение. Еще бы! Ведь речь идет о Василии Беляеве. Господь наделил его редким талантом - голосом необыкновенной красоты и силы. В молодые годы специалисты пророчили ему - обладателю дивного лирического тенора - большое будущее: не иначе как столичную оперную сцену. Я не преувеличиваю. Да это вовсе и не мое дилетантское суждение. То были авторитетные свидетельства специалистов. Но...
Вот здесь соблазнительно было бы порассуждать о нереализованном таланте, о том, что человек прожил в искусстве не свою жизнь и т.д. Заманчивую эту идею я отметаю сразу. Занятие это бессмысленное и неэтичное. Была война. Было трудное послевоенное детство. Многодетная семья. Ранняя потеря отца. Воспитание в детдоме...
Слишком деликатен и драматичен вопрос, чтобы рассуждать о творческой биографии живого человека в сослагательном наклонении. Судьбе было угодно, чтобы пение стало для В. Беляева не профессией, а отрадой души. И кто скажет сегодня: что лучше, что достойнее, где истина? Помните, у Пастернака «Цель творчества - самоотдача, а не шумиха, не успех...»
Фото Александра МАЛЬЦЕВА
Судьбе было угодно, чтобы выступления певца-самородка ограничивались преимущественно сценами Кирово-Чепецка. Праздничные концерты, традиционные смотры, конкурсы, фестивали народного творчества (областные, зональные), из которых он выходил непременным победителем, лауреатом, - всюду звучал беляевский тенор. И всякий раз выступления певца становились «изюминкой», украшением программы. Уверен, многие с трепетом вспоминают те времена.
А потом вдруг в 1975 году Василий неожиданно уехал из Кирово-Чепецка. Уехал далеко, на Север. Вместе с семьей. На долгие семнадцать лет. Уезжали Беляевы с маленькой дочуркой Аленкой, а вернулись со взрослой дочерью... Настей. Потому что старшая Алена вместе с мужем осталась там, в Мурманской области. Впрочем, и младшая, как и всякая красавица, не долго нежилась в родительском гнезде: умчал ее суженый аж в другую республику - в Удмуртию.
Итак, вот уже четыре года, В. Беляев снова в Кирово-Чепецке. Только уезжал он из одного города, а вернулся в другой. Сменились эпохи! Нет сейчас некогда популярных художественных смотров. Во Дворце культуры «Дружба», сцене которого столько отдано, теперь новые люди, новые поколения, новые традиции и нравы.
«Иных уж нет, а те - далече...»
Среди множества художественных потрясений, испытанных в жизни, одно из самых сильных и устойчивых - от искусства Василия Беляева. Утверждаю это не ради красивой фразы. Я счастлив, что судьба близко свела меня с ним, что имею право называться его другом, что бывал причастен к его выступлениям. Скромная моя миссия состояла в том, чтобы представить его публике. И проделывать это мне доводилось многие десятки раз.
Особенно памятными были две продолжительные гастрольные поездки по области на специализированном судне Вятского речного пароходства (об этом я упоминал уже в прошлой публикации. И вновь хотелось бы рассказать подробнее - так велик и богат запас былых впечатлений). Так вот, если Колю Шарафутдинова с его эстрадным репертуаром ожидал успех в финале программы у возбужденной молодежной аудитории, то скромные букеты сирени или полевых ромашек от сельской учительницы, медсестры или библиотекаря доставались непременно Васе Беляеву. Успех и того, и другого нам был одинаково дорог. Но, природа успеха была разная.
Как, какие отыскать слова, чтобы передать, сформулировать то, что мы понимаем под сильным художественным впечатлением? Как оно рождается? В чем его тайна? Когда-то Мариэтта Шагинян звук рахманиновского рояля назвала «смуглым звуком». Необычайное это выражение вошло в обиход, и позднее Юрий Нагибин, много писавший о музыке и музыкантах, голос С. Я. Лемешева также назвал "смуглым". Не рискуя продолжать эту потрясающе заманчивую аналогию, скажу, однако, что уникальный беляевский голос с его неповторимым тембром, как и всякое редкое явление, - это дар Божий. И только так его следует воспринимать. И любые эпитеты тут бессильны.
А надо ли говорить о том, какую дополнительную эмоциональную окраску, глубину восприятия придавало то, что шедевры русской вокальной лирики - «Вижу чудное приволье» или некрасовские «Коробейники», или булаховскую «Тройку» - в исполнении Беляева множество раз доводилось слышать не где-нибудь, а в особом пространстве - на лоне родной природы, постоянно меняющихся картин русского родимого пейзажа. И шествует по Вятке легкий теплоход, и одно потрясающее впечатление торопится сменить другое: то повеет пьянящим запахом трав с прибрежных лугов, а то вдруг из-за речного поворота неожиданно блеснет куполом одинокая церквушка на пригорке. И тебя будто полоснет по сердцу от нахлынувших чувств: до чего талантливы были наши предки даже в выборе мест при строительстве храмов, в оформлении природного ландшафта! А какие выразительные названия давали они своим поселениям: Истобенск! Сорвижи! Лебяжье!
Только сейчас, спустя многие годы, я начинаю осознавать, что и образ родной природы, и ее естественное порождение - беляевский голос, и замечательный его репертуар, и, наконец, молодость наша - все это исподволь, незаметно формировало эстетические пристрастия и неизъяснимое чувство Родины.
Фото Александра МАЛЬЦЕВА
Не будучи певцом по профессии, Беляев благодаря наставникам, которых у него было немало, благодаря самообразованию сумел выработать и закрепить исполнительские навыки, которые отличают подлинного профессионала: сдержанный, но выразительный жест, осанка, постановка дыхания, грамотный отбор репертуара. Более того, Василий Константинович навсегда сохранил святое, трепетное отношение к своему призванию. Нет ничего отвратительнее хмельного запашка за кулисами во время концерта. Ничего подобного Беляев никогда не мог себе позволить. Не только потому, что всегда щадил голос, но и потому, что слишком уважал и уважает себя и зрителя. Всякий раз он выходил к зрителю собранным, подтянутым, элегантным. И, неважно где - в большом концертном зале или в ветхом сельском клубе, - непременно в «смокинге» и «бабочке».
Всякий раз в его дорожном саквояже находились крем и бархотка для обуви. Всякий раз перед выходом на публику он волновался, как впервые. Таковы условия его творческого самочувствия. Так исповедовал (и исповедует!) Василий Беляев свое предназначение - быть Артистом! Не в этом ли и состоит завет Станиславского: любить искусство в себе, а не себя в искусстве?!
Живя на Севере, петь Беляев, естественно, не переставал. Свидетельство тому - множество привезенных оттуда дипломов. Один из них - диплом лауреата Всесоюзного фестиваля народного творчества памятен особенно. Его вручал ему в Ленинграде великий актер, незабвенный Владислав Игнатьевич Стржельчик. Мимолетная встреча, обаяние личности этого могучего человека навсегда запали в душу. Вот мгновения, которыми стоит дорожить!
Однако вот уже пятый год после семнадцатилетней разлуки Беляев снова в родном городе. То есть более двух десятилетий город практически не слышал своего певца. Новое поколение выросло и повзрослело за эти годы...
Спасение от угнетающего творческого безвременья Василий Константинович нашел в салоне «Талисман». В канун Нового года на очередных посиделках при свечах и состоялся его дебют. Для тех, кто его знал и помнил, это стало волнующим свиданием с прошлым, а для молодых - откровением, открытием нового имени. И голос, и исполнительская манера, и репертуар удачно пришлись к салонной, камерной обстановке. С другой стороны, удивительно доброжелательная, тонко чувствующая публика помогла певцу поверить в себя, обрести новое вдохновение.
Ровесник М. Магомаева и Л. Лещенко, Василий Беляев в свои 55 сумел сохранить, сберечь природный дар. Творческий потенциал его еще далеко не исчерпан.
Молодость Василия пришлась на 60-е годы - самую романтическую эпоху XX века. Он и остался романтиком навсегда - бескорыстный, удивительно скромный и даже застенчивый человек.
Он ходит по улицам нашего города, большинству неизвестный, неузнаваемый. Таков уж, видимо, удел тех, кто составляет нашу негромкую, несуетную, но истинную гордость и славу.
А. МАЛЬЦЕВ.
Мальцев, А. Дебют в «Талисмане», или Ренессанс Василия Беляева [Текст] /
А. Мальцев // Кировец. – 1997. – 10 апреля (№ 70). – С. 3; 4.